-
Рассекреченное дело Тухачевского (часть 5, заключительная)
Под приговором стоят собственноручные подписи всего состава судебного присутствия. Кто из них с каким чувством прикладывал руку к этому документу, посылая в расход своих же соратников, сказать трудно. Но воздаяние за это их не миновало. Большинство из них в дальнейшем постигла та же участь. Командарм 2 ранга Н.Д.Каширин, будучи арестованным, писал на имя Ежова 3 апреля 1938 года, что «во время этого суда чувствовал себя подсудимым, а не судьей». Надо полагать - не он один.
Кроме осужденных, ответ на вопрос: зачем же все-таки они сами на себя писали, могли бы прояснить те, кто «шил дело» – вел следствие. Но их сегодня никого уже в живых не осталось. Их тоже настигло возмездие по делам их.
Настигло оно и упомянутого выше капитана госбезопасности Ушакова (Ушамирского) Зиновия Марковича. Он был в 1938 арестован, признался на следствии в том, что являлся агентом германских разведорганов, был приговорен к высшей мере и расстрелян. В собственноручных показаниях Ушаков писал, что он не выносил не только побоев, но и напоминания о них – трусоват был Зиновий Маркович, писавший, цитирую: «Можно смело сказать, что при таких избиениях волевые качества человека, как бы они ни были велики, не могут служить иммунитетом от физического бессилия, за исключением, быть может, отдельных редких экземпляров людей... Мне казалось ранее, что ни при каких обстоятельствах я бы не давал ложных показаний, а вот вынудили меня... Мне самому приходилось бить в Лефортовской врагов партии и Советской власти, но у меня не было никогда такого представления об испытываемых избиваемым муках и чувствах». Зиновий Маркович пытался выговорить себе снисхождение тем, что это он выбил из Фельдмана показания о военном заговоре, на основании которого 21 или 22 мая состоялось решение ЦК об аресте Тухачевского и ряда других. Подчеркивая свои «заслуги», Ушаков козырял тем, что даже в день процесса, рано утром, он «отобрал от Тухачевского дополнительное показание об Апанасенко и некоторых других...» Когда арестованные Аронштам и Фишман ничего не рассказали другим следователям, Ушаков попросил передать их ему и уже на следующий день имел то, чего добивался.
Бывший заместитель наркома внутренних дел Фриновский показал на следствии, что Ушаков — вообще «липач», т.е. мастер по выколачиванию липовых показаний. Даже когда Фриновский просил его никакой «липой» не заниматься, он не удерживался и страшно избивал арестованных. Зиновий Маркович Ушаков (он же – Ушамирский) добыл немало ценных показаний на весьма высокопоставленных лиц. В их числе — Буденный и Щаденко. На Буденного как «участника заговора» Ушаков сумел отважно собрать аж около 20 доносов.
Таким образом, военно-политические склочники попадали в липкие лапки своих же друзей из органов госбезопасности. ( Collapse )
Совершенно очевидно, что военно-политический заговор, в котором участвовали троцкистские назначенцы в руководстве Красной Армии, был реальностью. В то же время ясно, что Сталин стоял перед выбором на кого сделать ставку - на самодовольных и чванливых, зажравшихся после гражданской войны троцкистов или на других – тех, кто меньше позировал в зарубежных поездках, а скромно трудился и выдержал тяжелейшие испытания Великой Отечественной войны.
Материалы рассекреченных архивов опровергают миф о том, что обвинения о заговоре военных деятелей были лишь следствием слепого доверия Сталина гитлеровской фальшивке или его стремления расправиться с неугодными ему военачальниками.
Когда наблюдаешь нынче разгул капиталистических страстей за передел былого наследия Советской власти, вакханалию братоубийства за прелести гламурно-мафиозного счастья, слышишь разъяренную ругань телезвёзд и либералов всех мастей в адрес Сталина и СССР, когда видишь поругание святынь, глумление над Армией и Флотом, невольно улавливаешь в этом отзвуки угрюмого ожесточения и злобы, посеянных в те тридцатые годы, и поныне до конца не преодоленных.
Да и кто может теперь это преодолеть?
Кроме осужденных, ответ на вопрос: зачем же все-таки они сами на себя писали, могли бы прояснить те, кто «шил дело» – вел следствие. Но их сегодня никого уже в живых не осталось. Их тоже настигло возмездие по делам их.
Настигло оно и упомянутого выше капитана госбезопасности Ушакова (Ушамирского) Зиновия Марковича. Он был в 1938 арестован, признался на следствии в том, что являлся агентом германских разведорганов, был приговорен к высшей мере и расстрелян. В собственноручных показаниях Ушаков писал, что он не выносил не только побоев, но и напоминания о них – трусоват был Зиновий Маркович, писавший, цитирую: «Можно смело сказать, что при таких избиениях волевые качества человека, как бы они ни были велики, не могут служить иммунитетом от физического бессилия, за исключением, быть может, отдельных редких экземпляров людей... Мне казалось ранее, что ни при каких обстоятельствах я бы не давал ложных показаний, а вот вынудили меня... Мне самому приходилось бить в Лефортовской врагов партии и Советской власти, но у меня не было никогда такого представления об испытываемых избиваемым муках и чувствах». Зиновий Маркович пытался выговорить себе снисхождение тем, что это он выбил из Фельдмана показания о военном заговоре, на основании которого 21 или 22 мая состоялось решение ЦК об аресте Тухачевского и ряда других. Подчеркивая свои «заслуги», Ушаков козырял тем, что даже в день процесса, рано утром, он «отобрал от Тухачевского дополнительное показание об Апанасенко и некоторых других...» Когда арестованные Аронштам и Фишман ничего не рассказали другим следователям, Ушаков попросил передать их ему и уже на следующий день имел то, чего добивался.
Бывший заместитель наркома внутренних дел Фриновский показал на следствии, что Ушаков — вообще «липач», т.е. мастер по выколачиванию липовых показаний. Даже когда Фриновский просил его никакой «липой» не заниматься, он не удерживался и страшно избивал арестованных. Зиновий Маркович Ушаков (он же – Ушамирский) добыл немало ценных показаний на весьма высокопоставленных лиц. В их числе — Буденный и Щаденко. На Буденного как «участника заговора» Ушаков сумел отважно собрать аж около 20 доносов.
Таким образом, военно-политические склочники попадали в липкие лапки своих же друзей из органов госбезопасности. ( Collapse )
Совершенно очевидно, что военно-политический заговор, в котором участвовали троцкистские назначенцы в руководстве Красной Армии, был реальностью. В то же время ясно, что Сталин стоял перед выбором на кого сделать ставку - на самодовольных и чванливых, зажравшихся после гражданской войны троцкистов или на других – тех, кто меньше позировал в зарубежных поездках, а скромно трудился и выдержал тяжелейшие испытания Великой Отечественной войны.
Материалы рассекреченных архивов опровергают миф о том, что обвинения о заговоре военных деятелей были лишь следствием слепого доверия Сталина гитлеровской фальшивке или его стремления расправиться с неугодными ему военачальниками.
Когда наблюдаешь нынче разгул капиталистических страстей за передел былого наследия Советской власти, вакханалию братоубийства за прелести гламурно-мафиозного счастья, слышишь разъяренную ругань телезвёзд и либералов всех мастей в адрес Сталина и СССР, когда видишь поругание святынь, глумление над Армией и Флотом, невольно улавливаешь в этом отзвуки угрюмого ожесточения и злобы, посеянных в те тридцатые годы, и поныне до конца не преодоленных.
Да и кто может теперь это преодолеть?
Заявление датировано 26 мая — четвертым днем после ареста. Этой же датой помечены еще два документа, тоже собственноручно исполненных — заявление наркому внутренних дел Ежову на одной странице и показания следователю на 6,5 страницах твердым, растянутым почерком: «Будучи арестован 22 мая, прибыв в Москву 24, впервые был допрошен 25 го и сегодня, 26 мая, заявляю, что признаю наличие антисоветского заговора и то, что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все касающееся заговора, не утаивая никого из его участников, ни одного факта и документа. Основание заговора относится к 1932 году. Участие в нем принимали: Фельдман, Алафузо, Примаков, Путна и др., о чем я подробно покажу дополнительно…».
Историк-подонок Андрей Зубов, один из активных фальсификаторов советской истории, - сотрудник-обозреватель «Новой Газеты».
